«Этот день мы приближали, как могли...»

   Так в летний воскресный день 22 июня 1941 г. начался томительный отсчет минут, часов, месяцев и лет той страшной войны. Уже на другой день, когда толпы призывников стали собираться у военкомата, в Омутнинске не осталось ни одного человека, который не слышал бы о войне. 

  Директору завода Александру Леонтьевичу Алейнову летом 1941 г. было не до проводов.
  Первый массовый призыв рабочих произошел еще за 3 недели до начала войны: в период с 31 мая по 2 июня рабочие места покинул 21 человек, а затем в течение двух недель ушли еще семеро.
  После 22 июня началось нечто ранее невиданное: все новые и новые десятки,сотни заводчан получали повестки на фронт, и директор лихорадочно ломал голову над тем, кем бы заменить и как не допустить сбой в выполнении плана, который никто не отменял.
  За годы своего правления Сталин приучил народ понимать своего вождя с полуслова и с полунамека. Каждой фразой своей речи вождь возлагал на плечи народа все большую и большую тяжесть, и Алейнов это чувствовал как никто другой.
  Сталин еще не закончил выступление, а вся суровость положения предстала перед директором как на ладони. На следующий день,4 июля, Алейнов подписал приказ, отзывающий всех из  отпусков.
  После совещания с руководством сортопрокатного (Н.Е.Крючковым) и мартеновского (И.С.Светлаков) цехов решено было с 21.07.1941 г. создать ученическую смену в прокатке из 27 ребят и ученическую печную бригаду в мартене из 10 ребят. 
  Пять групп «ремесленников» были переданы в слесарные мастерские. 
  В войну теоретических  занятий не было, и все группы отбывали положенные 6-7 часов в чехах.
  Наряду с местным росло число мобилизованных из других районов.
  Многие подростки, пришедшие на завод в начале войны, уходили затем по повесткам на фронт. Отсиживаться на занятиях в школе считалось глупостью.
  Уже в первые недели войны значительно увеличилось в цехах количество стариков и женщин. 
  Вскоре после начала войны на заводе стали появляться эвакуированные. И уж совсем не по себе стало Алейнову при получении известия о начале эвакуации людей и оборудования с московского завода «Серп и молот».
  Так в сплошной суматохе и неразберихе прошел для заводчан первый год войны.

  Занимаясь эвакуацией металлургической промышленности, руководство Наркомчермета решало не только проблему перемещения оборудования. Очень уж велика была угроза, что и без того немногочисленные инженерные кадры после эвакуации предприятий могли бы сгинуть на передовой. 
  Следует отметить, что до 1941 г. специалистов с высшим образованием на Омутнинском заводе были единицы.
  Отдельные специалисты с высшим образованием полпали на завод перед войной в качестве сосланных.  
  Уже в августе 1941 г. мартеновский цех завода возглавлял Александр Владимирович Малаха. Родом из Енакиево, Малаха принадлежал к когорте молодых талантливых инженеров-металлургов, хорошо знавших себе цену.
  И все же наиболее значимым для завода стал переезд рабочих и служащих с Украины и в особенности - с «Запорожстали». С октября 1941 г. новым начальником механического цеха стал Николай Васильевич Трипольский.
  Накануне нового 1942 года в Омутнинск приехал бывший диспетчер Запорожского металлургического завода Михаил Ефимович Савоськин, сразу же занявший пост заместителя начальника мартеновского цеха. 
  Новым начальником сортопрокатного цеха стал Иван Григорьевич Алимов из Днепропетровска. ЦЭС возглавил А.А.Черненко. Значительных успехов ширпотреба достиг при начальнике Владимире Георгиевиче Гурине. 
  Руководящий состав Омутнинского завода изменился значительно.
  Никогда еще на заводе не было такого сильного, а главное, влиятельного инженерно-технического персонала, имевшего связи в руководстве черной металлургии. 
  Реконструкция была проведена, не смотря не на что.
  Антисемитизма Омутнинск не знал.
  С изменением руководящего состава завода неизбежно ослабевало влияние директора, и возрастала роль главного инженера.
 Алейнов видел это, а потому, по-возможности, пытался сохранить «старую гвардию».
 В основном местными кадрами был укомплектован состав заводоуправления, коммерческого, транспортного, лесного и горного отделов. 
 Несмотря на некоторую личную неприязнь, сложилась своеобразное разделение труда между главным инженером Марковым, занимавшимся вопросами реконструкции, и директором Алейновым, который сосредоточил внимание на топливе и следил зв четким и своевременным выполнением военных заказов. 

 По подсчетам экономистов денежная масса за годы войны увеличилась в 4 раза при уменьшении розничного товарооборота на 2/3. В результате, по официальным данным, произошел скачок цен на колхозном рынке в 10-15 раз, а фактически - еще больше.
 Чтобы не допустить повторения экономической ситуации времен Гражданской войны, когда деньги не успевали печатать и они шли на вес, правительство пошло на замораживание з/п и ввело карточки. При этом сохранялись рыночные цены на колхозном рынке и в государственной торговле. Существовало даже понятие «коммерческий хлеб».
 во второй половине 1930-х гг. в Омутнинске существовало нормированное снабжение хлебом, однако перед самой войной купля-продажа хлеба по государственным ценам стала неограниченной.
 Уже в июле при горсовете было создано карточное бюро, которое выдавало карточки сначала на месяц, а затем - на декаду. первое время в очередях для их получения люди выстаивали целую ночь. 
 Во второй половине сентября 1941 г. отдельное карточное бюро появилось и на заводе. Его создали при отделе кадров. Чтобы ускорить процесс раздачи, при цехах назначались ответственные для выдачи карточек.
 Потеря хлебной карточки была равносильна смерти. 
 Заборная книжка играла роль своеобразного пропуска в магазин. 
 Для инженерно-технического и руководящего состава существовала закрытая торговая есть: специальные магазины.
 С 15 октября 1941 г. по специально полученным у начальников цехов карточкам в заводской столовой стали отпускать обеды.
 Располагая дополнительными талонами на питание, на продтовары и на водку, а также карточками, начальники цехов и отделов всегда имели мощный рычаг воздействия на рабочих. 
 Хлебная карточка вполне заменила в войну деньги.
 Однако хлебные карточки становились не только средством поощрения, но и сильным орудием наказания.
 Особенно страдали от голода организмы многочисленных подростков, работавших на заводе. 
 К 1943 г. рабочие значительно обносились: купленная до войны одежда приходила в негодность, купить новую было не на что. Не на что было купить и хозяйственные товары.
 С окончанием войны, когда угроза голодной смерти была снята, именно промтовары вместе с табаком, водкой, сахаром и конфетами вошли в разряд наиболее ценных товаров.
 Оставшийся за директора главный инженер Марков, стремясь в начале 1946 г. во что бы то ни стало улучшить работу стана «500», распорядился выдавать работавшим на нем по 200г водки за смену, а в конце каждого месяца - на 40 рублей мануфактуры.

  В целях упорядочения питания рабочих и налаживания снабжения их промтоварами еще в мае 1942 г. СНК СССР утвердил «Положение об отделе рабочего снабжения (ОРСе) производственного предприятия».
  Начальником ОРСа был назначен Иван Федорович Бандаков с окладом в 1300 рублей, подчинявшийся директору завода. 
  Вплотную обустройством подсобного занялись перед самой войной - с весны 1941 г.
  Руководство хозяйством возложили на С.И. Лучникова.
  Одним из примечательных мероприятий ОРСа стала организация рыболовецких бригад на период нереста рыбы.
  Отсутствие промтоваров должно было компенсироваться работой ремонтных мастерских.
  Война вынудила открыть мастерскую и по производству лаптей.
  Приказом по заводу от 24 октября 1941 года ее организация была поручена эвакуированному инженеру Леону Георгиевичу Давидсону, работавшему на ЦЭС.
  К концу войны система ОРСа разрослась.
  В 1944 г. общепит ОРСа возглавил Я.А.Телевицкий, переведенный из дровотопливного цеха. 
  В условиях карточной системы ОРС был просто незаменим. 

  В 1941-1945 гг. претерпели значительные изменения структурные звенья Омутнинского завода: цехов и отделов стало больше. а их деятельность - более «прозрачной».    
  Еще в январе 1941 г. произошло объединение цехов деревоширпотреба и металлоширпотреба в один - цех ширпотреба.
  Однако важнейшие реорганизации произошли в 1942-1943 гг.
  С 1 апреля 1942 года энергетическое хозяйство было выделено из отдела главного механика в самостоятельную единицу во главе с главным энергетиком В.А.Циперовичем.
  В январе-апреле 1943 г. серьезную реорганизацию претерпел весь транспортный цех. 
  С 1 марта 1943 г. началось строительство нового паровозного депо,а в апреле 1943 г. службу движения и грузовую службу объединили.
  с 1 ноября 1943 г. из ремонтно-хозяйственного цеха выделили хозяйственно-промсанитарный цех, а в мае 1945 г. - дорожный участок.
  Завод работал на перспективу и, осуществляя реорганизации, формировал свою будущую управленческую базу.

  Начавшаяся 22 июня массовая военная мобилизация означала окончательный переход к практике мобилизации трудовой. 
  Указ от 26 июня 1940 г., запретивший самовольные увольнения, фактически прикрепил рабочих и служащих к предприятиям,  но с началом войны руководящие органы получили неограниченные возможности в деле перемещения и использования рабочей силы.
  На Омутнинском заводе, входившем в состав предприятий, ориентированных на оборону, все работники автоматически стали считаться трудмобилизованными.
  Приказом № 30-а от 12 февраля 1942 г. директор завода потребовал от начальников цехов и отделов разъяснит  рабочим и служащим указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 года, по которому они считались мобилизованными на весь период войны. 
  Кончилась война, но тяжелая жизнь и законы военного времени остались. 
  С мая 1944 г. завод стал брать рабочих-одиночек под особую опеку: у них забирали продовольственные  карточки, и организовывали их систематическое питание в столовое. 
  Опоздать - значило лишиться талонов на дополнительное питание, а то и заработать более суровое наказание.
  Даже в горячих цехах, ввиду нехватки людей порой приходилось работать в две смены. 
  1944 год в истории Омутнинского металлургического завода вполне можно  назвать годом «гвардейских бригад».
  Незаурядный по натуре человек, Родичев «заразил» свой цех духом стахановских свершений  и героического труда.
  Технология прокатки железного листа уходила корнями в 18 век. 
  Всю войну, да и после нее, листопрокатчики совершали невозможное. 
  В 1944 г. бригады листопрокатного цеха одна за другой перевыполняли плановые задания за месяц и становились «гвардейскими».
  Так принудительная, по сути, система трудовой мобилизации на практике давала широкий простор трудовой инициативе и не являлись помехой для самоотверженной работы.

  Борьба стала универсальным состоянием души. Вовлеченные в борьбу с внешним врагом, люди вели при этом ожесточенную борьбу за собственное существование. 
  Слабым и медлительным было трудно прижиться в заводской военной среде. Авторитет имели сильные и дерзкие. 
  Поесть досыта было несбыточной мечтой для большинства рабочих военной поры. Пропитание и тепло были непреложными ценностями военных лет. Все остальное отходило на второй план. 
  Хорошо было тем у кого имелись огороды. Эвакуированным и мобилизованным приходилось покупать картошку на базаре.
  В суровые военные зимы многие рабочие-одиночки предпочитали ночевать не в холодном дощатом бараке, а укладывались спать в чехе, прямо у нагревательных печей.
  Железная дисциплина считается неотъемлемой чертой военного времени. Однако так было не везде. Особенно чувствовалось расхлябанность в работе УЖД Омутная-Черная, которая представляла собой своеобразную «республику» со своими законами и традициями. 
  Четкого графика движения поездов  не существовало.
  И только в 1945 г. с приходом демобилизованных заводу удалось более или менее нормализовать работу УЖД.

  Как надоела всем затянувшаяся война и связанное с ней неустройство житейского быта1 
  К 1945 г. в неизбежности победы над Германией никто уже не сомневался, но всех  интересовал единственный вопрос: скоро ли конец войне?
  Терпение людей было на пределе.
  Когда же долгожданная весть была, наконец, получена, то прокатилась она по заводу подобно буре.
  Так начался для Омутнинского завода День Победы, который каждый заводчанин чувствовал своим праздником.