1. Происхождение Е.Н. Барбот-де-Марни По словам известной актрисы театра и кино Натальи Варлей, которая по материнской линии принадлежит к роду Барбот-де-Марни, еще в Петровские времена на русскую службу прибыл французский офицер Жорж Барбот-де-Марни, который женился на русской и с тех пор Россию не покидал. Нетрудно догадаться, что именно его сыном был Егор Егорович Барбот-де-Марни (1743-1796), который слыл в России толковым рудознатцем и впоследствии был назначен главным командиром Нерчинских горных заводов. Известно также, что в 1788 году он участвовал в Нерчинской горной экспедиции, и под его руководствам была составлена первая в России геологическая карта. Егор Егорович был похоронен на Нерчинском городском кладбище в 1796 году. Его брат, Николай Егорович, и является прямым предком (прадедом) Евгения Николаевича Барбот-де-Марни. Н.Е. Барбот-де-Марни (1766-1806, а по другим данным умер в 1812) служил в Сибири и на Урале. После него осталась вдова Авдотья Ивановна Зеленцова с детьми - Раисой (1799 г.р.), Елизаветой (1806 г.р.), Николаем и Павлом (оба -1807 г.р.). Именно Павел и являлся дедом Е.Н. Барбот-де-Марни. В 1826 году Павел Николаевич окончил горный кадетский корпус в Санкт-Петербурге и впоследствии служил в Златоустовском горном округе. В 1826-1838 гг. он управлял Кушвинскими, а в 1846-1853 гг. Миасскими золотыми рудниками. Из жизни ушел в 1857 году.
Особую известность и славу приобрел его сын и отец Евгения Николаевича, - Николай Павлович Барбот-де-Марни. Появившись на свет в Пермской губернии в 1832 году, он с малой золотой медалью окончил корпус гор- ных инженеров в Санкт-Петербурге. С 1854 г. уже самостоятельно изучал геологическое строение округов Уфалейского, Сергинского и Катавского заводов, опубликовав результаты своих изысканий в «Горном журнале». В 1860-1862 гг. Н.П. Барбот-де-Марни руководил большой экспедицией в район озера Маныч, за что получил золотую медаль от Императорского географического общества. Умер он в 1877 году в Петербурге (по другим сведениям - в Вене), оставив после себя множество трудов, в том числе переведенных на иностранные языки. Выдающиеся способности и навыки этого известнейшего в России ученого унаследовал и его сын Евгений.
Евгений Николаевич появился на Омутнинских заводах весной 1917 года, при Временном правительстве. Он был уже сложившийся горный инженер, имеющий за спиной огромный опыт практической работы. Евгений Николаевич Барбот-де-Марни родился 26 июля 1868 года в Петербурге. До 1896 года учился в Горном институте. Прошло немногим более года, и главный начальник Уральских казенных горных заводов П.П. Боклевский предложил ему перейти на службу в Златоустовский Горный округ на место управителя Бакальского железного рудника и заведующего разведками руд в округе. Работая на Бакалыком руднике, Евгении Николаевич составил план его пере-оборудования, усиленно вводя вагонную откатку руды вместо тележной и начав впервые на Урале обжиг руды в грандиозных пожогах, достигавших миллиона и более пудов бурого железняка на одном пожоге, чем удешевил значительно руду и улучшил обжиг. Столь активная деятельность молодого горного инженера не могла остаться незамеченной предприимчивыми горными дельцами. В конце 1898 г. графы Шуваловы предложили ему должность помощника управляющего по горной части округа Лысьвенских заводов. И здесь Евгений Николаевич развернул поистине титаническую работу.
В 1901 г., несмотря на блестящее положение производственного инженера, Евгений Николаевич перешел с практической деятельности на скромное место ассистента по минералогии в Горном институте, где работал до 1906 г., занимаясь со студентами. Он был командирован за границу для ознакомления с музеями Западной Европы, а в «Горном журнале» появился ряд его статей, касающихся изучения месторождений магнитного железняка горы Качканар и бурого железняка в Златоустовской даче. В 1905 г. по приглашению владельцев им разведывались месторождения медных руд около г. Бургаса в Болгарии. В 1906 г. Евгений Николаевич снова вернулся к практической деятельности, заняв место управителя золотых приискав Верх-Исетских заводов на Урале, а в следующем году перешел на должность управляющего Невьянским драгостроительным заводом. В 1908 г. ему предложили занять место начальника золотых промыслов в горном департаменте, где он и оставался до 1911 г. В 1914 г. Ленское товарищество командировало его в Северную Америку на золотые прииски Аляски, где ему поручено было ознакомиться с работой грандиозных драг с последующей их установкой на Ленских приисках. С 1915 года Барбот-де-Марни был горным инженером Главного Горного управления в Екатеринбурге. В 1917 году в период правления Временного правительства Евгений Николаевич с женой и четырьмя детьми прибыл в Омутнинский завод в качестве управляющего горным округом.
Е.Н. Барбот-де-Марни появился в качестве управляющего Омутнинскими заводами не позднее марта 1917 года, сменив на этом посту своего предшественника - потомственного почетного гражданина Ивана Анисимовича Николаева. Евгению Николаевичу была 48 лет. Одним из первых мероприятий нового управляющего стало создание на Омутнинских заводам рабочих комитетов, целью которых была защита прав рабочих и выработка требований к администрации. Все недоразумения между администрацией и рабочими выносились на совместное обсуждение. Администрация понимала, что из-за нарастающей в стране анархии страсти на заводе еще более накалятся. Создание Рабочего комитета, включавшего сознательных рабочих, стало первым шагом в деле сплочения ответственных сил
Несмотря на ухудшающееся политическое и экономическое положение в стране, Омугнинские заводы продолжали работать, и что очень важно - по-прежнему закупали в деревнях зерно для снабжения мукой рабочих и членов их семей.
25 октября 1917 г., когда в продуваемом всеми ветрами Петрограде происходили судьбоносные для всей России события, в Омугной состоялись торжества по поводу бракосочетания дочери управляющего. 18-летняя Татьяна Барбот-де-Марни сочеталась законным браком с 35-летним горным инженером-прапорщиком из Вологды Сергеем Ивановичем Сенявиным. Около полугода взводный офицер Сенявин служил в роте со змейковыми аэростатами, пока не был передан в распоряжение управления военно-воздушным флотом России. Здесь осенью 1916 г. он получил назначение на Омутнинский завод в качестве наблюдателя и приемщика специальных сортов стали для того же воздушного флота. Появлению в Петрограде очередного Временного правительства тогда не придали особого значения: считалось, что окончательно вопрос о власти сможет ре шить только Учредительное собрание. Завод едва сводил концы с концами. В тот период Народный дом в Омутной все более превращался в центр решения общественно-политических вопросов, в место политических прений. Таким образом, деятельность Е.Н. Барбот-де-Марни в качестве управляющего Северными заводами в 1917 г. отнюдь не сводилась к решению чисто производственных вопросов. Несмотря на ухудшающееся политическое и экономическое положение в стране, Омутнинские заводы продолжали работать, и что очень важно - по-прежнему закупали в деревнях зерно для снабжения мукой рабочих и членов их семей.
Между тем большевикам предстоял еще один шаг: переизбрание Совета. На это смогли решиться только в марте с приездом из Кизела омутнинца Никифора Засухина. Существующий Совет был фактически разогнан, а места в волисполкоме заняли новоявленные большевики - молодые друзья Никифора, которым, как и ему, едва минуло двадцать лет.
Вскоре омутнинцы могли видеть непривычную для себя картину: Барбот-де-Марни,
выполняя трудовую повинность, мостил тротуары и ремонтировал проезжую часть дороги. Да не один, а в компании с другими инженерами и даже со священнослужителями. Авторитет заводского начальства упал, случаи хамства по отношению к нему заметно участились. Весной 1918 года управляющий оказался перед выбором: правление Акционерного общества Северных заводов наследников Н.П. Пастухова направило в Омутнинские заводы телеграмму с требованием подписать документы по переводу на его счет крупной суммы денег из Омутнинского округа. В Песковке председатель Рабочего комитета П.П. Беляев в присутствии управляющего изорвал телеграмму акционеров в клочки, бросил на пол и растоптал. Так, оказавшись перед выбором между хозяевами и рабочими, управляющий принял сторону последних.
Понимая, что начавшееся безвластие докатилось и до Урала, представители пришли в Уральский областной Совет рабочих и солдатских депутатов. Встретивший их здесь председатель Александр Георгиевич Белобородов, разобравшись, что Омутнинские заводы как-то связаны с заводами Урала, тотчас принял решение: командировать в Омутную своих уполномоченных. По предложению Е.Н. Барбот-де-Марни (он автоматически переставал быть управляющим и становился техническим руководителем Округа) в окружной Деловой Совет вошли по одному представителю от рабочих с каждого завода (всего пять) и два представителя «от товарищей техников». Было решено, что заводские Деловые Советы будут состоять из трех человек (два от рабочих и один от техников). Рабочий контроль со стороны рабочих Контрольных Комиссий (пять выборных членов), несмотря на возражения Евгения Николаевича, сохранялся, но должен был иметь «строго товарищеский характер». Национализация и создание Делового Совета означали окончательный разрыв с Советом акционеров в Петрограде. Последний в свою очередь через представителей Суздальцева, Плюснина и др. запретил коммерческому отделу Вятской конторы отпускать какие-либо средства Омутнинским заводам, в том числе на оплату рабочих. Но у заводов уже был свой покровитель в лице А.Г. Белобородова, которому тут же была направлена телеграмма на этот счет. Получив ее, глава Уральского облисполкома 19 апреля 1918 г. телеграфировал в Вятку комиссару юстиции Дрызельскому: Суздальцева, Плюснина и иже с ними арестовать, на текущий счет коммерческого отдела наложить арест, все имущество Вятской конторы конфисковать! Направленный вслед за этим в Омутную инженер Клюев оформил соответствующую документацию с последующей передачей ее в Областное управление национализированных предприятии Урала. Так прошла национализация заводов. Фактически Барбот-де-Марни спас Омутнинские заводы от растаскивания, выполняя роль технического директора. Он по-прежнему остался главным заводским лидером, хотя уже в качестве члена Делового Совета и технического директора Омутнинского горного округа.
В ходе общероссийской национализации, которую вскоре Ленин назвал «красноармейской атакой на капитал», к лету 1918 г. произошла небывалая децентрализация всей экономической жизни страны.
Хуже было то, что под большевистским знаменем с лозунгами классовой борьбы за дело взялись неспециалисты. Выступая 13 августа 1918 г. на конференции профсоюзов и Деловых Советов округа, Е.Н. Барбот-де-Марни как технический руководитель вскрыл всю неэффективность работы продовольственных отделов волостных Совета. Новые управленцы почему-то посчитали, что главное - это обеспечить население мукой, не допустив якобы надвигающегося голода. Исходя из ситуации, Евгений Николаевич предложил принять определенное постановление и обращение к исполнительным органам по необходимости иметь на заводах к определенному времени определенное количество овса и сена, с указанием, что, если нам не будет это предоставлено, то должны будут остановиться все перевозки, а в связи с этим неминуема и остановка завода». Доклад Е.Н. Барбот-де-Марни на конференции - неопровержимое свидетельство того, что и в качестве технического руководителя Омутнинского горного округа бывший управляющий продолжал играть на заводах ведущую роль, не говоря уже о его непререкаемом авторитете. Дело в том, что с отторжением Украины, переданной немцам по Брестскому миру, Россия автоматически лишалась ежегодных 160 млн пудов железа. В этих условиях перед Уральскими заводами, дающими ежегодно до 40 млн пудов железа, была поставлена задача увеличить производство в четыре раза. Предполагалось построить на Урале «два гигантских завода». Что касается остальных Уральских заводов (всего 104), то их предполагалось объединить в восемь горных округов (вместо 38). Действительно, уже через неделю в Омутнинский завод приехали член Уральского Областного правления Даниил Егорович Сулимов и заведующий металлургическим отделом Эдуард Федорович Юон с целью объединить Омутнинские и Белохолуницкие заводы в один Северо-Вятский горный округ («С. В. Г.О.»). Только 21 августа конференция приняла резолюцию, которую зачитал Д.Е. Сулимов. Оформление «С.В.Г.О.» затянулось до поздней осени, поскольку было необходимо согласовать территориальные вопросы. Не кто иной как Барбот-де-Марии становился техническим руководителем объединенного округа. К июлю 1919 г. Златоустовская группировка красных под ударами чехословацкого корпуса распалась, в июле М.Н. Коковихин оказался в Омутной. Коковихин был большевиком с 1903 года.
Имеются свидетельства, что осе-нью 1918 г. противостояние Главной конторы заводов и исполкома Омутнинского волостного Совета продолжалось. И это несмотря на создание объединенного горнозаводского округа. Противостояние вышло на личный уровень. В том же 1918 r. при невыясненных обстоятельствах случился пожар в доме, где жил бывший управляющий. Семья Барбот-де-Марни не пострадала, но здание стало непригодным для проживания. Заводские руководители оказывались в прямой зависимости от Н.Н. Засухина и его соратников по исполкому. По-видимому, на тот момент в Омутной был только один человек, способный по своему партийному рангу как-то повлиять на Засухина. Таким человеком и оказался М.Н. Коковихин. Интересно, что в отсутствие комиссара управления представители заводских Деловых Советов, спешно собравшись на очередную конференцию, устранили орган охраны Окружного продкома, превратившийся в орган ханархии и неравномерного отпуска нарядов, что раньше давало возможность жить некоторым заводам за счет голода других». С осуждением 3асухина выступили многие, в том числе секретарь парторганизации Я.М. Токарев, который сразу же встал на сторону Коковихина... После ареста прежних работников волисполкома и избрания новых между заводским руководством и местной властью установился консенсус. Нормальные условия для работы завода были наконец восстановлены. Главным гарантом этих условий стал сам М.Н. Коковихин, возглавивший окружную организацию РКП (б) и занявший пост заместителя председателя Делового Совета. Несмотря на трудные времена, Омутнинский завод продолжал работать. Не известно, как развивались бы события в дальнейшем, если бы в марте-апреле 1919 г. в заводские дела не вмешались новые политические обстоятельства.
В соответствии с директивами, поступавшими из центра, председатель окружного ВРК М.Н. Коковихин принимает решение разукомплектовать и эвакуировать Омутнинский завод вместе с мужским населением призывного возраста (от 18 до 45 лет). На этот раз взгляды технического руководителя и председателя окружного ревкома разошлись диаметрально. Косвенное подтверждение тому - исключение Евгения Николаевича из партии и высказанная не без горечи реплика Коковихина, что «эвакуацией [Омутнинского завода] занимался он сам и тов. Кротов. В ожидании скорого появения белых заводское оборудование спешно разукомплектовывалось. Никто не мог дать твердой гарантии, что оборудование будет возвращено, что его не растащат по дороге, не потеряют и т.д. Напротив, большевистское руководство, в частности сам Коковихин, руководствовались принципом непримиримой классовой борьбы («в бой роковой мы вступили с врагами») и были готовы на любые жертвы. По-видимому, бывший управляющий, подчинившись жесткому нажиму, по сути, устранился от руководства эвакуацией. В свою очередь правление «С.В.Г.О.» (Главная контора) с началом эвакуации переехало на Белохолуницкий завод. В начале 1920 г. Е.Н. Барбот-де-Марни все еще находился в Омутной, правда, помимо должности заведующего хозяйственно-материальной частью округа он состоял председателем Рудного правления Северо-Вятского и Вологодского районов. Окончательно Омутнинские заводы он покинул к лету 1920 г., когда был назначен на должность начальника главка Главзолото».
Заключение Несмотря на короткий срок пребывания, заслуги Е.Н. Барбот-де-Марни перед Омутнинским заводом значительны. После февральской революции именно он сплотил все ответственные заводские силы, не допустив разгула анархии и растаскивания заводов после октября 1917 г. Совершенно неоспорима его ведущая роль при национализации вверенных ему предприятии и при объедине-нии Омутнинских и Холуницких заводов в новый горный округ («С.В.Г.О.»). Установление столь важных для Омутнинского завода связей с Павловско-Муромским экономическим районом также произошло по его инициативе.